Народные обычаи и приметы русского месяцеслова, как правило связаны с церковными праздниками. От того, будет ли удачным день, посвященный церковью определенному святому, зависели виды на урожай и дальнейшее благополучие крестьянской семьи. Вот некоторые обычаи и приметы.
Фома — большая крома (сума, то есть обилие хлеба и других запасов). С Ерофея холода сильнее. С Сергия начинается с Матрены устанавливается зима. Яков, брат Божий, крупицу пошлет (снег, град). На Евлампия рога месяца кажут на ту сторону, откуда быть ветрам. На пророка Осию колесо прощается с осью.
На Ерофея обычно ни один крестьянин в лес не пойдет даже за большой нуждой, потому как в этот день перед зимовкой леший бесится, сучья в лесу ломает, зверье гоняет, шумит и буянит, а на утро следующего дня, с первыми петухами, проваливается под землю до весны.
Обычно если в эти дни выпадает снег, то с ноябрьской Матрены (22 ноября) зима встанет на ноги. Если снег выпадет ночью, то останется, а дневной снег не удержится, растает. В народе этот день назвали Сергей Зимний или Сергей начальник. Этот святой никем и ничем никогда не руководил, А прозвал его народ так за то, что с этого дня зима начинается.
С этого дня ночные туманы к утру приносили изморозь, ветер становился все холоднее, заставляя хозяев плотнее закрывать окна и двери. Время от времени с неба сыпалась пороша: «Октябрь-зазимник сборы к зиме завершает».
Но пока реки и водоемы не покрылись еще ледком, запасливые хозяева спешили опустить в омуты пузатые бочки с солеными огурцами. Это делалось для того, чтобы солонина лучше сохранилась, ведь подо льдом температура ниже 4° С не падает и всю зиму держится на одной и той же отметке. Весной, после того как растает лед крестьяне доставали бочки, пополняя свой рацион хрустящими огурчиками.
Интересно узнать еще один обычай. Каждая жилая деревенская изба, по народным обычаям, имеет своего невидимого жильца, который является сторожем не только самого строения, но главным образом всех живущих в нем: и людей, и скотины, и птицы. Крестьяне так привыкли к домовым, что не согласны принимать их за чертей и считают их за особую, отдельную, добрую породу духов.
«Вся история есть не что иное, как все большее и большее уяснение и приложение этого единственного принципа солидарности всех существ. Рассуждение, таким образом, подтверждается опытом истории и личным опытом», — Л. Н. Толстой.
«…доброе дело только дело любви, а дело любви — всегда дело жертвы», — Л. Н. Толстой.
«Смотрите, не ссорьтесь. Всякое слово, произнесенное друг другу недовольным тоном, взгляд недобрый — событие очень важное. Надо привыкнуть не быть недовольным друг другом, не иначе как так, как бываешь недоволен собой, недоволен своим поступком, но не своей душой», — Л. Н. Толстой.